Взяточничество – очень «модное» сейчас преступление, на которое обращает пристальное внимание наше правительство и президент. Соответственно и борьба с этой чумой государственных структур ведется нешуточная. Но, как водится, на местах у нас мало что проходит без перегибов и чрезмерного усердия. Как в старой доброй пословице: заставь богу молиться – лоб разобьет. А потому поимка на взятке все больше походит на охоту на ведьм и становится очень удобным инструментом по зачистке не только неугодных работников, но и устранения конкурентов и компаньонов. Достаточно просто заявить о даче взятки, а там палочная система авось сработает. Похоже, так произошло и в Юрге.
Как известно, погоны на плечах строго запрещают заниматься предпринимательской деятельностью. Бывший замначальника колонии №41 в Юрге Евгений Дмитриенко об этом знал, но тем не менее несколько лет назад организовал небольшой собственный бизнес. И получил 7,5 лет лишения свободы якобы за взятку с собственного компаньона, поставлявшего в его учреждение уголь. Сам бывший сотрудник кузбасского ГУ ФСИН согласился, что, создавая бизнес-компанию, нарушил закон. Но взятку не брал. А незаконное предпринимательство и взятка, согласитесь, принципиально разные вещи. И по сути, и по закону.
СКОЛЬКО СТОИТ ИДЕЯ?
Юргинская 41-я – увы, не самый «сладкий» кусок пирога для потенциальных предпринимателей. В том смысле, что работать с госучреждением, тем более в небольшой Юрге, тем более в условиях изматывающих процедур всевозможных торгов, тем более при относительно небольших объемах заказов – это не предел мечтаний даже для начинающего бизнесмена. Так что поставлять какую-либо продукцию в юргинскую колонию – это еще поискать надо желающего.
А если добавить ко всем перечисленным «плюсам» тот факт, что сроки расчета за полученную от предпринимателя продукцию могут составлять несколько месяцев, что, по сути, является товарным кредитом, бремя обслуживания которого ложится на плечи делового партнера колонии, – то и вовсе понятно, что работать на таких условиях далеко не каждый решится.
Так, видимо, и получилось в ситуации с Евгением Дмитриенко. Будучи по долгу службы куратором снабжения углем пенитенциарного учреждения, он столкнулся с серьезной проблемой: предприниматели просто не хотели участвовать ни в торгах на поставки угля, ни тем более реально работать на предлагаемых условиях.
Что делать должностному лицу в такой ситуации? Колонию – жилые помещения, промплощадку и так далее – отапливать нужно. А поставки угля организовать – проблема.
Тогда, судя по всему, Дмитриенко и пришла в голову несложная, но вполне эффективная идея. Более того, она позволяла не просто снабдить колонию необходимым углем и сделать это по конкурентоспособным ценам (то есть, по сути, не обманув государство), но и отчасти решить вопрос повышения собственного дохода. Он предложил своему знакомому предпринимателю Ануферову (фамилия изменена) наладить подобный бизнес. Причем на совместной основе.
Поскольку сам Евгений Дмитриенко не мог официально заниматься предпринимательством, то и открыто фигурировать в деятельности предприятия Ануферова он также не мог. Тем не менее коммерческие риски, свойственные предпринимательской деятельности, Дмитриенко на себя взял в полной мере.
Так, одно из предприятий Ануферова, в котором в качестве учредителя выступил отец Дмитриенко, получило кредит на покупку того самого угля для колонии. А кто стал бы отвечать по финансовым обязательствам, если бы что-то пошло не так? Ну не пожилой же отец сотрудника колонии. Разумеется, бремя ответственности легло бы на самого Дмитриенко. Но все складывалось удачно, и бизнес компаньонов просуществовал в таком виде не один год.
КИНУТЬ ПАРТНЕРА?
Но это, как говорится, для полноты картины, чтобы показать, что Евгений Дмитриенко, – да, официально являясь человеком в погонах с запретом на частный бизнес, – действительно занимался именно бизнесом. Более того, нес на себе все риски, связанные с ведением предпринимательской деятельности, ну и, конечно, с нарушением закона, запрещающего ему эту деятельность.
Так что речи о том, что бывший замначальника колонии не виноват, не идет. Конечно, он виноват. Более того, он сам это признал. Но вопрос: в чем именно виноват? Казалось бы, все просто: решил денег заработать, создав совместно с партнерами предприятие. Это с одной стороны. С другой – решил проблемы снабжения углем колонии. Причем по самым что ни на есть нормальным ценам – ни о каком необоснованном завышении цены и речи не шло.
Таким образом, Дмитриенко, как говорится, не нанес государству «никакого вреда, кроме пользы». Однако ж из предприим-чивого, а значит, неглупого сотрудника колонии (чем, казалось бы, стоит гордиться руководству пенитенциарной системы региона) решили сделать взяточника. Уместный вопрос: почему?
История «с разоблачением» Дмитриенко началась с того, что накануне очередного распределения прибыли между своими партнерами по бизнесу Евгением Дмитриенко и еще одним (на тот момент бывшим) сотрудником колонии №41 Кастученко (фамилия изменена) Ануферов обратился в Федеральную службу безопасности и сообщил, что замначальника исправительного учреждения вымогает у него взятку в 330 тысяч рублей за право торговать углем с колонией.
Как утверждает сам Дмитриенко, мысль о том, что Ануферов планирует его «кинуть», появилась уже давно. Однако окрепла она с того момента, как замначальника стало известно, что бизнес-партнер за его спиной сумел договориться с другим представителем колонии.
Как рассказала адвокат Дмитриенко Марина Ленинг, появилась информация, что Ануферов потерял необходимость в общении с Дмитриенко и третьим партнером «угольной компании» и от справедливого распределения прибыли в равных долях между старыми компаньонами решил перейти к банальному, но финансово более выгодному для себя откату одному новому куратору. А компаньонов нужно было устранить…
ТРИ СЛЕДОВАТЕЛЯ…
И дальше – чистое кино! Причем не самое качественное. Под названием «Контролируемая дача взятки». Прошла она по лучшим канонам охоты на ведьм. Точнее, на оборотней в погонах. Ануферов обращается в Федеральную службу безопасности с заявлением о вымогании взятки и вступает в сотрудничество со следствием. По организованному сценарию он передает деньги Кастученко, которые тот якобы должен передать Дмитриенко. Однако сотрудники правоохранительных органов, контролирующие этот процесс, почему-то взяли посредника-Кастученко «с поличным» до момента передачи предполагаемой взятки Дмитриенко. То есть, по сути, самого факта передачи денег формально не состоялось. Соответственно, в лучшем (для следствия) случае можно говорить только о покушении на взятку. Далее оказалось, что деньги предназначались не Дмитриенко. Вернее, половина этой суммы оказалась деньгами самого Кастученко в качестве дохода от совместного бизнеса.
И таких вот нестыковок в уголовном деле предостаточно. Настолько, что суд был вынужден вернуть дело на доследование. Для начала процитируем формулировку, с которой обвинительное заключение вернулось из суда в Следственный комитет.
«По мнению суда, органами следствия допущены нарушения норм процессуального закона при предъявлении обвинения и составлении обвинительного заключения. (…) При этом в названных процессуальных документах отсутствует указание, какие конкретно законные и незаконные действия, входящие в служебные полномочия Дмитриенко Е.А. (кроме отмены запроса котировок в апреле 2016 года), способствовавшие заключению государственных контрактов, были совершены им в пользу взяткодателя».
А теперь несколько ремарок. Во-первых, в этом небольшом отрывке судебного документа смущает фраза «кроме отмены запроса котировок в апреле 2016 года». То есть суд не только предъявляет некие требования к следствию, но и как бы подсказывает, что ему делать не надо. И это при том, что суд, казалось бы, не должен, например, оказывать консультативную помощь участникам процесса, подсказывая им определенные действия или бездействие.
Во-вторых, интересно, а почему пресловутая отмена котировок (процедура, предшествующая процедурам по закупке угля) в 2016 году вдруг перестала интересовать суд?
Что касается последнего, то тут, как видится, все просто. Изначально по легенде уголовного дела предполагалось, что деньги от Ануферова – это взятка за его коммерческую деятельность в 2016 году. Как раз когда были те самые котировки. Но, не вдаваясь в подробности этого процесса, отметим, что позднее выяснилось, что указанная сумма не имеет отношения к 2016 году, а является «доходом» компании партнеров в предыдущем 2015 году. Таким образом, стройно сшитое «полотно уголовного беспредела в ИК-41» дало серьезную трещину и на взятку уже совсем не походило.
А если учесть, что суд в итоге признал пусть и незаконной, но все-таки совместной предпринимательской деятельностью Дмитриенко, Ануферова и Кастученко все другие всплывшие многочисленные случаи, кроме (почему-то) закупок угля в колонию, дело о взятке, видимо, начало сыпаться безнадежно.
В пользу этой версии стоит отметить, что дело Евгения Дмитриенко вели трое следователей. Разумеется, поочередно. То ли профессиональных качеств у каждого из них по отдельности не хватало, то ли дело не сшивалось – остается только гадать.
Что касается признанной судом предпринимательской деятельности Дмитриенко, то вот небольшая выдержка из апелляционной жалобы на решение суда первой инстанции, в которой как раз и говорится об этом: «Оформление контрактов на поставку угля именно с «ИП Ануферов» являлось формальным, поскольку Дмитриенко не мог, как госслужащий, официально заниматься предпринимательской деятельностью. То, что и изготовление металлоконструкций на ООО «ЮЗМК», ООО «Техмаш» и поставка угля от «ИП Ануферов» являлись совместной деятельностью указанных троих лиц, подтверждается вложением прибыли, полученной от деятельности ООО «Техмаш» на погашение долга по займу денежных средств, полученного для первоначальной закупки угля. Из показаний свидетелей Ануферова и Кастученко следует, что ничего в их отношениях не поменялось, как вся их деятельность, начиная с образования ООО «ЮЗМК» и изготовления металлоконструкций, шла, так она и продолжалась и при поставках в колонию угля».
САМЫЙ ГУМАННЫЙ?
Несмотря на все эти, казалось бы, неувязки и во время следствия, и во время судебного процесса, суд, во-первых, так и не решился на переквалификацию действий Дмитриенко со статьи УК РФ 290 (взятка) на статью УК РФ 289 (незаконное предпринимательство). При том что в других ситуациях, связанных с рассматриваемым случаем, фигурировали одни и те же люди и существовали одни и те же коммерческие взаимоотношения.
Во-вторых, прокуратура запросила для Евгения Дмитриенко 8 лет лишения свободы. Суд «скостил» полгода, назначив 7 лет и 6 месяцев.
Хотя признай суд, что в случае с замначальника колонии №41 имело место незаконное предпринимательство, то максимальный срок лишения свободы, согласно санкции статьи, мог составить всего лишь два года.
Кстати, Евгений Дмитриенко уже отсидел во время следствия 13 месяцев в следственном изоляторе. Потом следователь был вынужден его выпустить. А сейчас уже месяц, как Дмитриенко взят под стражу после вынесения приговора. Итого 14 месяцев бывший сотрудник колонии уже лишен свободы. То есть в случае незаконного предпринимательства даже при максимальном сроке осужденный смог бы смело претендовать на условно-досрочное освобождение. Что, кстати, вполне укладывается в предполагаемую гуманность российского законодательства и принцип целесообразности наказания. Который обычно рассматривается как соответствие меры наказания целям юридической ответственности, а именно применение мер наказания в зависимости от конкретных обстоятельств, тяжести наступивших последствий, личности правонарушителя и возможности смягчения мер наказания или даже неприменение их в случае, если цели юридической ответственности могут быть достигнуты иным путем.
Однако ж этого не произошло. Почему? Однозначно ответить сложно. Но не стоит в этой связи забывать, что следствие всегда заинтересовано в том, чтобы показать, как здорово оно борется с оборотнями в погонах. По крайней мере, так считается. А кто лучше прочих подходит на роль оборотня? Ну, разумеется, взяточник и, разумеется, все в тех же погонах. А незаконный предприниматель – это как-то мелко. За него внеочередное звание вряд ли получишь…