Детальный анализ текущего состояния и вероятных перспектив мирового рынка угля, проведенный экспертами PwC в России, высвечивает для отечественной угольной отрасли сильнейший за более чем 20 лет кризис из-за падения внешнего спроса. Интересную ретроспективу мировой и российской добычи угля, его экспорта из исследования PwC в России приходится опустить в силу ограниченности газетной полосы. К тому же глобальная пандемия разломила мировосприятие на «до» и «после», усилив интерес к ожидаемому «на горизонте».
Для отечественных угольщиков авторы анализа рассмотрели на нем свинцовые тучи. Риски декарбонизации Глубокая трансформация отрасли, отмечают эксперты PwC, совпала с благоприятной внешней конъюнктурой: с 2000 по 2013 г., по данным BP, глобальный угольный спрос вырос сильнее (на 63,3 до 162 эксаджоулей), чем с 1965 по 2000 г. (на 40,6 до 98,7 эксаджоуля). К 2019 г. он сократился на 4,1 эксаджоуля (или на 2,5%, до 157,9 эксаджоуля), при этом его сжатие, считают автры исследования, наверняка продолжится и в дальнейшем: в период с 2018 по 2040 г., согласно инерционному прогнозу МЭА, общемировое потребление угля будет расти в среднем на 0,7% в год, тогда как базовый сценарий (подготовленный с учетом проектировок национальных регуляторов) предполагает ежегодное сокращение на 0,1% в год, а оптимистичный (с точки зрения перспектив декарбонизации) — на 4,2%. При этом оптимистичный сценарий предполагает почти столь же стремительное сокращение спроса на уголь в Азиатско-Тихоокеанском регионе (на 3,7% в год против прироста на 0,4% согласно базовому сценарию) и еще более значимое — в Европе (на 7,3 и 3,5% в год соответственно). Фронтальное торможение спроса, среди прочего, грозит долгосрочным снижением азиатской ценовой премии, которое наблюдалось на фоне пандемии: если в начале декабря 2019 г., по данным Refinitiv, спотовые котировки угля в австралийском Ньюкасле превышали цены на Балтике почти на треть, то в мае — менее чем на 20%. При этом, полагают аналитики PwC, вряд ли быстро восстановятся цены на двух других крупнейших азиатских хабах — в российском порту Восточный (Приморский край) и китайском порту Циньхуандао, где в мае спотовые котировки достигли минимальных значений с середины 2000-х гг. (50 и чуть более 70 долл. США соответственно). А это, полагают авторы анализа, может ударить по рентабельности российского угольного экспорта, стоимость которого в 2019 г. снизилась на 6% (до 16 млрд долл., согласно данным ФТС), а по итогам четырех месяцев 2020-го — сразу на 37% в сравнении с аналогичным периодом прошлого года (до 3,7 млрд долл.). Как следствие, под вопросом может оказаться дальнейшее наращивание доли России в мировом угольном экспорте, которая увеличилась c 6,9% в 2000 г. до 16,6% в 2019-м, по данным BP, а к 2035 г., согласно проектировкам Минэнерго, должна будет достичь 23—25%. Барьером может стать не только ухудшающаяся глобальная конъюнктура, но также инфраструктурные ограничения, и в частности — дефицит провозных железнодорожных мощностей, из-за которого, к примеру, в 2019 г. прирост экспортной погрузки угля из Кузбасса был ниже в восточном направлении (на 3,5% к 2018 г., согласно данным РЖД), нежели в направлении морских портов Северо-Запада (на 4,4%) и Юга России (на 27,1%). По той же причине в последние годы замедлялась погрузка угля на сети РЖД в целом: если в 2017 г. она выросла на 9,1% (до 358,5 млн т), то в 2018-м — только на 4,6% (до 374,9 млн т), а в 2019 г. и вовсе сократилась на 0,8% (до 372 млн т). Частично решить эту проблему должен первый этап модернизации Байкало-Амурской и Транссибирской магистралей, который позволит увеличить провозную способность Восточного полигона РЖД более чем двукратно в сравнении с уровнем 2012 г. (с 58,1 млн до 124,9 млн т в год). Однако его завершение неоднократно откладывалось: если в 2014 г., при утверждении паспорта проекта, строительные работы планировалось закончить в 2017 г., то затем их срок был поэтапно перенесен на 2021 г. Поэтому, считают эксперты PwC, наверняка будет отложен и второй этап модернизации Восточного полигона, который к 2024 г., согласно Программе развития РЖД, должен увеличить его провозную способность до 180 млн т в год. Правда, этот риск может отойти на второй план на фоне все того же торможения глобального спроса, из-за которого российской угольной промышленности грозит самый серьезный кризис с начала 1990-х гг., полагают исследователи. На рубеже нового кризиса Они напоминают, что в первые годы рыночных реформ внешний спрос вовсе не был определяющим для отрасли. Так, в 1995 г., по данным Росстата, на долю экспорта приходилось лишь 11% добычи угля (против 44% в 2019 г., согласно статистике ЦДУ ТЭК), из-за чего индустрия тяжело переносила тогдашнее сжатие внутреннего рынка: в период с 1991 по 1998 г., на фоне глубокой рецессии в экономике, потребление угля в России, по оценке BP, снизилось почти на 40% (с 7 до 4,2 эксаджоуля), а добыча — более чем на треть (с 7,1 до 4,6 эксаджоуля). За последующие двадцать с небольшим лет внутренний спрос не только не вырос, но даже немного снизился (на 14%, до 3,6 эксаджоуля в 2019 г.), однако добыча продемонстрировала почти двукратный прирост на фоне взрывного увеличения экспорта, ставшего спасением для отрасли, которую, казалось бы, ждало неминуемое угасание. Однако теперь, считают аналитики PwC, экспорт таким спасением вряд ли станет в силу и падения цен, и нехватки провозных железнодорожных мощностей на Дальнем Востоке, и долгосрочного сжатия спроса, последствия которого невозможно будет нейтрализовать фискальными послаблениями и тарифными скидками, которые периодически обсуждаются компаниями и регуляторами. На внутренний рынок угольщикам также не стоит уповать, учитывая рост газификации, которому в том числе может поспособствовать недавний ввод в строй газопровода «Сила Сибири». А потому отрасли, на взгляд авторов исследования, придется готовиться к длительному торможению, которое, как и в 1990-х гг., потребует непростой адаптации. Ситуация усугубляется высокой конкуренцией на мировом рынке коксующегося угля, где несмотря на сравнительно благоприятную ценовую конъюнктуру производители в последние годы находятся в еще более непростых условиях, чем на рынке угля энергетического. С 2010 по 2018 г., по данным МЭА, мировая торговля энергетическим углем выросла более чем на треть (с 785,7 млн до 1067,4 млн т), тогда как торговля коксующимся — лишь на 22% (с 275,6 млн до 336,8 млн т). И виной тому — стагнация спроса в странах ОЭСР, сокративших импорт коксующегося угля на 2% (со 141,6 млн т в 2010 г. до 139,2 млн т в 2018-м), в то время как Китай увеличил его на 37% (с 47,1 млн до 64,7 млн т), а Индия — в полтора раза (с 34,7 млн до 51,8 млн т). Однако, как следует из прогноза МЭА, Китай в ближайшие годы начнет сокращать импорт коксующегося угля, из-за чего локомотивом мирового рынка останется Индия, логистически удаленная для российских поставщиков. Не менее важно и то, отмечают аналитики PwC, что доля коксующегося угля сокращается в поставках российских компаний как на внутренний рынок (с 21,4% в 2010 г. до 17,4% в 2019-м, по данным ЦДУ ТЭК), так и на экспорт (с 15,5 до 9,9% за тот же период). И они считают, что в ближайшие годы вряд ли стоит ждать разворота тренда, тем более, по прогнозу МЭА, даже несмотря на торможение, экспорт энергетического угля из России будет расти быстрее, чем экспорт коксующегося. В этой связи, заключают аналитики PwC, российская угольная отрасль может столкнуться с самым серьезным за более чем двадцать лет кризисом, который, в отличие от первых постсоветских лет, будет связан не столько со сжатием внутреннего рынка, сколько с сокращением спроса за рубежом — как в Европе, где угольная генерация начинает уступать в конкурентоспособности не только газовой, но и альтернативной энергетике, так и в Азии, где в условиях вполне вероятного торможения китайского импорта единственным крупным быстрорастущим потребителем останется Индия, импорт которой на 60% обеспечивают Индонезия и Австралия (3,44 из 5,69 эксаджоуля, согласно данным BP за 2019 г.). Трудностей угольщикам добавит и дефицит провозной железнодорожной инфраструктуры на Дальнем Востоке, который уже сейчас сдерживает экспорт ничуть не меньше, нежели фронтальное падение цен. Поэтому России будет непросто сохранить нынешнюю долю в мировом экспорте угля, не говоря о том, чтобы ее нарастить. По той же причине конкурентоспособность российских компаний, считают авторы исследования, в еще большей степени, чем сегодня, будет зависеть от их способности минимизировать издержки и превзойти конкурентов в качестве сырья.